КАГАНЫ ДРЕВНЕЙ РУСИ.

КАГАНЫ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Одной из по сию пору не разрешенных загадок древнерусской истории является величание правителей Русской державы «каганами» или «хаканами». Откуда на Русь пришел этот странный, очевидно нерусский титул, и куда (а главное, почему) он впоследствии испарился?

Одно из первых свидетельств применения этого титула к правителям Руси содержится во франкских «Бертинских анналах». В анналах этих рассказывается, как от византийского императора Теофила к королю восточных франков, Людовику Благочестивому, приехали послы некоего загадочного «народа Рос», правитель коего, именуемый в хронике «королем» (то бишь Людовик рассматривал его если не как равного, то как сопоставимого с собою), «зовется хаканус». Послы побывали в Константинополе и собирались на родину, но опасаясь неких свирепых варварских племен, занявших пройденный ими путь, предпочли «дать крюка» в компании византийского посольства, через державу франков.

Людовику послы «народа Рос» показались подозрительными, и он отдал приказ задержать их и произвести расследование. Выяснилось, что послы эти «eos gentis egge Sveonorum» — из народа свеонов. Поскольку это свидетельство (едва ли не единственное) вполне подтверждает модную ныне теорию о «шведском» происхождении руси, то ее сторонники увлеченно его цитируют, предпочитая не задумываться над целым рядом неудобных для них вопросов, возникающих при знакомстве с текстом. Ну например — отчего вообще потребовалось закручивать весь этот детектив с подозрениями, задержанием и расследованием, если «русы» и «шведы» были всего-навсего разными именами одного и того же, неплохо известного в империи народа? Это уж не говоря о том, что Благочестивый король и его дознаватели вовсе не обязательно были на все сто процентов правы — можно представить, какими методами средневековые детективы вели расследование, у них, помнится, некоторые старухи сознавались, что летали в Вальпургиеву ночь на гору Брокен, где целовали под хвост черного козла и кушали некрещеных младенцев. Чего проще — вытрясти из схваченных «варваров» полное и абсолютное «чистосердечное признание», подтверждающее, разумеется, все подозрения христианнейшего государя. А где гарантия, что слово «свеоны» в устах франкского летописца обозначало именно шведов? Или гарантия того, что речь не идет об авантюристах-самозванцах, попросту выдававших себя за послов народа, к которому вообще не имели никакого отношения (что, собственно, из сообщения анналов и вытекает)? Да, наконец — национальность послов и национальность представляемого ими народа отнюдь не всегда совпадает. Тот же «народ Рос» большую часть ХХ века представляли на международной арене даже и не шведы…
Коротко говоря, это сообщение — единственное, повторюсь, хоть как-то связывающее русов со шведами — вовсе не столь однозначно, как того хотелось бы господам норманнистам. И особенно загадочно выглядит в этой связи титулование правителя «народа Рос» «хаканусом», хаканом.

Один из основателей норманнской теории, Август Шлецер, утверждал, что здесь имеется в виду вовсе не титул правителя, а его личное имя — «естественно», скандинавское, Хакон или Хаген. Ну, Хагена мы смело можем оставить в стороне, это не скандинавское имя, а немецкое (упоминается в «Песни о Нибелунгах»). Норманны произносили это имя, как Хёгни — а уж такое произношение в «хакан» не переделаешь. Другое дело — Хакон. Но вот ведь беда — не сохранилось ни малейшего упоминания о конунге Хаконе, правящем в Швеции в те времена, настолько могущественном, чтобы посылать послов к правителю мировой державы Средневековья, всемогущей Византии (не надо забывать, что о пути туда норманны еще и в христианские времена имели довольно смутное представление: в сагах можно встретить утверждение, что Константинополь лежит… восточнее Суздаля). А ведь правителей Швеции мы знаем довольно хорошо чуть ли не со времен Великого Переселения народов. Так, в шведском кургане, обозначенном преданием, что было записано в XIV веке в Исландии (!), как могила конунга Олава Альвконунга, отличавшегося высоким ростом и умершего от болезни ног в VII веке, археологи нашли останки знатного мужчины той эпохи, высокого, с искривленными костями ног. Еще Круг и Куник, видные норманнисты, решительно отвергли фантазии коллеги про «Хаконов» и «Хагенов», и высказались в пользу прочтения этого слова именно как титула «хакан» или «каган».

К этому мнению присоединимся и мы, дабы, по завету Оккама, не изобретать лишних сущностей, ибо, кроме сообщения Бертинских анналов, целый ряд источников говорит нам о существовании у русов во времена IX-XI веков такого титула.

Ко временам после описанных во франкской хронике событий относится определение, данное вождю «россов» (Аскольду?), при патриархе Фотии и императоре Михаиле осаждавшему Константинополь. Его называют «вепрем прегордого кагана». Вопреки В.В. Кожинову, речь не идет о кагане Хазарии. не существует доказательств, что именно хазары «натравили» -де простодушных русов на «братскую» Византию — вражда славян со вторым Римом имела к тому времени трехсотлетнюю историю, уходя во времена задолго до основания Хазарского каганата. Наивные ссылки Кожинова на сходство поведения «россов» у Фотия со сценами истребления всего живого в захваченных городах «героями» ветхого завета, ничего не доказывают. Примерно то же византийские авторы писали про славян VI века — прикажете и здесь искать зловещих хазарских «инструкторов»? Так что под «каганом» здесь, скорее всего, понимается именно каган самих русов.

В следующем, Х столетии восточный автор Ибн Русте сообщает, что правителя русов именуют «хакан-рус». Через полвека приблизительно митрополит Иларион величает «каганом» крестителя Руси. Спустя еще полстолетия в Черниговском соборе появляется не полностью сохранившаяся надпись, посвященная «кагану нашему С…» — очевидно, имеется в виду правитель Чернигова, а впоследствии и Киева, Святослав Ярославич. Наконец, в «Слове о полку Игореве» мелькает загадочная фраза «Ольгова когана», по предположению некоторых исследователей относящаяся к знаменитому сыну Черниговского князя, Олегу Святославичу. Более правителей Руси каганами никто не называет. Итак, титул «каган» отмечен у русских князей с середины IX по конец XI века.

Чем интересно это время? именно к нему относится столь любимое норманнистами «разделение» русов (ар-рус, россов, руси) и «славян» (ас-сакалиба, склавенои, словен) в арабских, византийских и собственно русских источниках. Учитывая же, что каганом правителя русов в один голос именуют все эти группы источников, можно смело считать это отражением собственно русской традиции — вряд ли арабы могли позаимствовать это именование у франков или наоборот. Далее, у «славян» подобный титул не отмечен ни одни источником. Исчезает он несколько позднее последних случаев «разделения» русов и «славян» в «Русской Правде» Ярослава Мудрого. Итак, это собственный титул русов, принадлежащий их культуре. Если кто его заимствовал, то именно русы, а не «славяне». А судя по сообщению Бертинских анналов, использовали его задолго до переселения на юг Восточной Европы, где балтийских пришельцев в это время не фиксируют ни письменные, ни археологические источники.

Однако, возникает вопрос, — у какого именно из племен, населявших берега Балтики, мог возникнуть и закрепиться титул кагана. Не секрет, что титулы — особенно в традиционных обществах — просто так не передавались. Самое меньшее — народ, заимствовавший титул, должен быть под сильным культурным (а иногда и политическим) влиянием народа, у которого он его позаимствовал. Так, для заимствования византийского титула «царя» правителями Москвы, потребовалось ни много ни мало два сильных культурных потока на Русь из Византии — времен крещения, и, вторично, при Иване III, когда на Русь хлынули византийские эмигранты, во главе с невестой великого князя, Софьей Палеолог, неся с собой комплекс идей типа «Москва — Третий Рим».. Однако одного вхождения в общее культурное поле мало — требуется, чтоб наличествовала почва, на которой заимствование могло прижиться. Продолжая сравнение — титул «царя» прижился на Руси не во времена крещения, и даже не во времена Ивана III, а только тогда, когда на Руси возникла центральная власть, сравнимая по мощи с владыками Византии.

Надо сразу сказать, что Скандинавия в отношении титула кагана не отвечает ни первому, ни второму условиям. Титул «каган» в Скандинавии неизвестен, что, кстати, напрямую отмечено в переписке того же Людовика Благочестивого с Византией. Правитель франков заявил императору Восточного Рима, по всей вероятности, поименовавшего где-то каганом владыку хазар, что франки так называют только правителя аваров, а называть так правителя неведомой Хазарии считают столь же неуместным, как величать так вождей болгар или норманнов. Болгарские правители, кстати, и действительно никогда не претендовали на звание кагана, нося изначально тюркский титул «хан сюбиги», а ко временам Людовика уже, прочно сменив его на славянское «князь».

Но дело даже не в этом. Дело в том, что идея, стоявшая за титулом кагана, и связанный с этим титулом способ правления были совершенно и полностью чужды скандинавским обычаям. Каганом назывался священный правитель древних тюрок, своего рода живой идол, талисман, фетиш, основной задачей которого было не водить войско на врага, а самим фактом своего благополучия (аппетита, мужской силы и пр.) — и чередой определенных магических ритуалов, сохранять удачу племени, плодородие стад, и т.д., вплоть до хорошей погоды. Разумеется, без предводителя в бою тюркские орды не оставались — им был военный вождь, по-тюркски бек, шад, тудун, заместитель священного владыки в делах исполнительной власти, зачастую в любых «мирских» делах. Практически каган был пленником в клетке ритуалов, а его представителем во внешнем мире оставался военный вождь.

Скандинавам такой подход к власти был органически чужд. Любой скандинавский правитель эпохи викингов — это изначально и прежде всего полководец, более того — воин. Конунги не цепенели живыми кумирами в дворцах-храмах, а шли на бой во главе своих дружин и зачастую гибли. У них были помощники — по той простой причине, что конунг не мог разорваться и присутствовать во всех своих владениях сразу. Но постоянного заместителя у них не было и не могло быть. Так что С.А. Гедеонов, отметивший более ста лет назад, что «существование… народа Rhos под управление хаганов уничтожает систему скандинавского происхождения руси», совершенно прав.

Между тем, существует источник, прямо позволяющий говорить о существовании у русов Х века именно кагана, и неслучайности устойчивого заимствования ими этого титула на срок не меньший, чем титул императора в России. Это известные всякому, изучавшему историю Руси записки арабского дипломата и путешественника Ибн Фадлана. Часто используется его описание погребения руса в ладье, реже — описание капища русов, но лишь в последнее время стали обращать внимание на описание им «царя русов». Между тем оно бросается в глаза своей необычностью. Правитель руси в нем описан, как восседающий на отделанном ценными камнями и кораллами «ложе» в центре своей палаты в окружении сорока наложниц, коих он иногда употребляет у всех на глазах, и четырех сотен богатырей личной охраны. У «царя русов», согласно ибн Фадлану, нет иных дел, как сочетаться с наложницами и пировать, он почти не покидает пиршественной залы, в то время, как собирает дань с покоренных и водит войско на врага некий «заместитель» — русское подобие бека, шада или тудуна.

Это, странное на первый взгляд, описание настолько не укладывалось в схемы общественного устройства русов, выработанные историками, что его долго предпочитали попросту игнорировать. Между тем оно не только делает нам понятнее применимость для правителя русов титула каган, но и очень точно подтверждается таким сугубо русским источником, как былины. Вспомним, князь былинного Киева, Владимир Всеславич Красно Солнышко, практически нигде не изображен покидающим свою столицу или во главе войска.

Он предстает перед нами почти исключительно на пиру. «Дани-выходы» за него собирают богатыри и даже задания им зачастую раздает не сам Владимир, а Илья Муромец, что особенно отмечено в былинах: «Не Владимир служобки наметыват, наметыват старый казак Илья Муромец». Он же и ведет богатырскую дружину на неприятеля. Когда же сам князь пытается вмешаться в дела обороны, то получает суровую отповедь Ильи: мол, у тебя, княже, есть княгиня Апраксея, ей и занимайся, «а до нас тебе дела нет». Очевидно, что Илья здесь и есть тот самый «заместитель» Ибн Фадлана. Впрочем, отраженная былинами картина, отметим в скобках, была анахронизмом и для времен самого Ибн Фадлана. Князь Игорь Старый в те времена водил войска на Константинополь, на печенегов, на древлян. Скорее всего, источником данных араба о «царе русов» стали услышанные от последних эпические песни — «протобылины» — про глубокое прошлое русского племени.

Между тем в скандинавской культуре мы не встречаем и следа этого культа священного правителя. Зато на другом, южном берегу Балтики есть некоторые сходные черты: так, морав Само и князь поморян имели четырехкратное число жен, что заставляет вспомнить сорок наложниц «царя русов» и двадцать четыре жены былинного Владимира. Двор князя поморян был окружен тем же почетом, что и храмы или священные рощи — ищущий на нем убежища был неприкосновенен, кровопролитие (неритуальное) было на нем строго табуировано, запретно. Так и в былинах богатырь не желает «кровавить палаты белокаменной», не отвечая на княжеском дворе на выпад напавшего на него врага (какого-нибудь Тугарина) и вызывая того в «поле чистое». Туда же, в поле, увозит с княжьего двора на казнь Соловья Разбойника Муромец. Гедеонов указывал на изначально сакральный характер князя у славян и пережитки двоевластия в фигуре воеводы. Само слово князь в западнославянских (польском, чешском, лужицком) языках имеет иногда значение жреца. Если бы это говорило просто об отсутствии у славян жречества и выполнения соответствующих обязанностей князьями, как это начиная с Афанасьева и понимают, то странно было бы встретить эти слова именно у западных славян, особенно у лужичан, наследников балтийского славянства, у которого многочисленное и развитое жречество отражено во множестве источников. Нет, речь идет именно о изначальной сакральности князя, священного правителя. Особенно же сильно была сакрализована особа князя Рюгена, вместилища священного для всех славянских народов города-храма Арконы. Саксон Грамматик описывает — уже в XII веке — случай. Когда князь Рюгена, Яромир, вступил в битву с двумя воинами другого племени. Копье Яромира застряло в теле врага, второй уже замахнулся — но, узнав противника, выронил оружие и рухнул ниц. По мнению Гельмольда, именно правители Рюгена, единственные из славянских владык, носили титул короля.. А.Ф. Гильфердинг, приводя и комментируя сообщения Саксона и Гельмольда, говорит о священном характере власти рюгенского князя. «Он — пишет российский ученый, — может, даже и не назывался князем, а носил высший титул». Между тем в славянской традиции выше княжеского титула только православно-византийский «царь», которого мы вряд ли ожидаем встретить в балтийском оплоте язычества, и … «каган». И тут необходимо обратить внимание на сообщение англосаксонской поэмы VIII века «Видсид»: «Хаган правил хольмругами». Хольм — остров, руги, ругии — население острова… Рюген, в VIII веке уже, безусловно, славянское. Впрочем, об особом значении «царей» для жителей Рюгена писал еще Тацит.

Каким же образом на балтийский остров попал тюркский титул? (а случилось это, если судить по «Видсиду», не позднее VIII века). Как мы помним, в Европе знали только одного кагана — аварского. Имели ли авары контакты с ругами-русами? Имели, и весьма долгие и плотные. Под власть аварского кагана в VI веке попала подунайская территория расселения пришедших с Балтийского моря ругов, сперва бывших федератами Рима, а потом — создавших самостоятельное государство. В IX веке, после падения аваров, на это же месте возникает Русарамарка, а А.В. Назаренко находит в средневековых документах тех мест массу личных и местных имен, производных от корня «рус», «русский». Любопытно, в этой связи, что византийские и грузинские источники связывают нападение аварско-славянского войска на Константинополь в 626 году именно с русами. Итак, дунайские руги-русы не исче





| VK